Брюс Гроббелар. «Жизнь в джунглях. Автобиография»: 3. Колдун, 4. Лидер «палки»

1. Привязанный к земле

2. Убегая из дома

3. Колдун

4. Лидер «палки»

5. Война в Южной Родезии

6. Спасенный футболом

7. ...

3. Колдун

РЕШЕНИЕ ИГРАТЬ ЗА БЕЛУЮ КОМАНДУ В ЧЕРНОЙ лиге вывело меня из моей подростковой зоны комфорта. Впервые я покинул относительно привилегированный пригородный Солсбери и вместе со своей новой командой отправился в черные поселки. Для четырнадцатилетнего мальчишки это был огромный опыт — отправиться в поселок и играть перед 30 000 человек. Там я познакомился со многими расовыми противоречиями Родезии и проблемами, с которыми столкнулась страна после деколонизации.

Война в Южной Родезии, в которой мне впоследствии пришлось участвовать, берет свое начало именно в этот период, если не раньше.

В Солсбери мы знали, что на фермах было много проблем, но думали, что гражданские проблемы Родезии в основном ограничиваются сельскими районами. Побывав в поселках в рамках городов, я стал лучше понимать расовую напряженность. Когда мы играли с черными командами, там было больше полиции. Большие проблемы возникали между цветными командами — командами смешанных рас — и черными командами. В нашей лиге была команда цветных под названием «Аркадия», и всякий раз, когда мы играли с ними, это была война. Когда с ними играли черные команды, было еще хуже. Футбольные матчи могли разрушить расовые барьеры, но также могли и укрепить их. Если бы мы играли на выезде в черном городке и выиграли, нам бы понадобился полицейский эскорт, чтобы покинуть это место.

Разобраться в этом вопросе было непросто, ведь речь шла не просто о напряженности между черными и белыми: у каждого племени были свои чувства и отношение. Меня заинтриговали различия, и я постарался узнать как можно больше о том, как думают чернокожие африканцы и как работают их эмоции. Чтобы общаться, важно было овладеть их языками. Этот опыт впоследствии помог мне в армии, когда меня отправили охранять фермы в сельской местности. Игра в футбол за «Солсбери» также заставила меня повзрослеть гораздо быстрее, чем обычного подростка. Мы перевернули всю структуру африканского футбола с ног на голову благодаря стремлению к конкуренции, поэтому было естественным ожидать, что мы добьемся успеха везде, куда бы мы ни приехали.

Мое знакомство с Дэйвом Расселом, который просматривал меня, оказало глубокое влияние на всю мою дальнейшую жизнь. Дэйв также был тренером команды «Солсбери», которой в то время руководил Дик Блэкли. Дэйв был красивым шотландцем с копной темных волос, зачесанных назад, как у модника. Дик тоже был шотландцем, хотя по бокам у него были залысины. Из команды до 16 лет Дэйв и Дик перевели в первую команду сразу семь игроков, и по сей день мы все остаемся друзьями. Помог успех команды. Два сезона подряд с командой до 16 лет мы выходили в финал престижного Кубка Касла и один раз выиграли его.

Клуб «Солсбери» управлялся так же профессионально, как и любой другой клуб низшего уровня профессионального футбола в Англии, с клубным домом, к которому игроки, руководство и болельщики тяготели до и после матчей. Я чувствовал себя там как дома и, будучи молодым вратарем, делал хорошие успехи. Затем, в августе 1972 года, меня неожиданно вызвали в первую команду. Мне еще не было пятнадцати лет, и я слишком хорошо понимал масштаб ожиданий. Боже, я чуть не обделался. Я совершил чудовищную ошибку, позволив прокатиться пасу назад от центрального защитнику Сэнди Крокетту, сквозь мои ноги и влететь в ворота. Мы проиграли 1:3, и когда я уходил с поля, то слышал, как толпа кричала: «Эй, Гроббелар! Сними с себя этот зеленый свитер! Эй, Гроббелар, маленький засранец! Что ты здесь делаешь?» Это исходило от наших собственных болельщиков! Они были неумолимы, но, как я узнал, многие болельщики такие. Опыт и зрелость со временем сделают меня глухим к их насмешкам.

После своего ужасного дебюта я не играл в первой команде еще четыре месяца, но я был очень занят. Я также играл за команды до 16 и до 18 лет, а также за вторую команду. Иногда это были три игры за один день.

И тут мне подвернулся случай. Основной вратарь «Кэллис» Уолтер Лоури, бывший профессионал шотландского «Хиберниана», получил травму, и я неожиданно оказался в первой команде на самом решающем этапе сезона, когда мы были в четвертьфинале Трофея БАТ. Утром я играл за одну из юниорских команд «Кэллис», а после обеда вместе с товарищами по взрослой команде отправлялся в Булавайо на матч с «Матабелеленд Хайлендерс». В Булавайо на подъезде к стадиону автобус закидали камнями. Атмосфера внутри была очень враждебной — 45 000 черных лиц смотрели прямо на нас. Начался дождь, и я помню, как Дик Блэкли, играя на расовых стереотипах, сказал: «Так, ребята, вы же знаете этих африканцев, они не умеют играть под дождем. Вспомните, как дома, в Шотландии, идут такие дожди; вот здесь мы их и победим». Повернувшись ко мне, он сказал:

— Молодой человек, у тебя есть перчатки?

— Да, у меня есть перчатки.

— Ладно, иди и делай свое дело, ни о чем не беспокойся.

Я был более уверен в себе, чем во время своего неудачного дебюта, и совершил несколько впечатляющих спасений. Даже эти враждебные лица были тронуты, чтобы похвалить меня: «Это не белый человек! Это черный человек в шкуре белого. Это Человек из джунглей!» — пробормотали некоторые из болельщиков. Тогда я впервые услышал прозвище, под которым меня и по сей день знают во всей Африке.

Мы обыграли «Хайлендерс» со счетом 3:1, но похвалы от части публики в адрес моей индивидуальной игры не помешали незабываемому прощанию с нами: камни, попавшие в автобус по дороге домой в Солсбери, которые были даже больше, чем обычно, потому что мы выбили «Хайлендерс» из кубка. Меня также выбрали для игры в полуфинале, и, победив «Солсбери Сейблз», мы вышли в финал.

Подготовка к этой ключевой игре не обошлась без проблем. В этот период моя мать решила переехать в Булавайо вместе с моим отчимом Денисом. Помните, что я происхожу из кочевников, и моя семья не боялась переезжать, если обстоятельства казались подходящими. Но я уперся. Я и так был не по годам развитым пятнадцатилетним подростком, а теперь еще и неожиданно стал играть в футбол на высоком уровне. Возникла ссора.

— Эй, я играю за «Солсбери Кэллис». Я не могу переехать!

— Нет, нет, ты поедешь в Булавайо.

— Слушай, мам, я найду, где мне пожить...

В итоге я остался на финал, но незадолго до его начала Уолтер Лоури объявил о том, что здоров, и меня не поставили в состав. Вместе с моим товарищем по команде Грэмом Ширером, который также был исключен из состава, мы пытались донести свою позицию до Дика Блэкли, но менеджеру было не до этого. «Неа, вам даже не понадобится ваша форма, вы даже не будете переодеваться, вы будете сидеть на трибунах». Только представьте, как это было несправедливо: я помог команде дойти до финала, а потом мне отказали в игре, когда это было действительно важно.

Игра проходила на стадионе «Руфаро» перед 50-тысячной толпой, состоящей в основном из чернокожих, против команды «Машоналанд Юнайтед». Мы с Грэмом, удрученные тем, что нас не выпустили, кричали и болели за соперника. Когда нападающий «Машоналенда» Гибсон Хомела, бывший игрок сборной, забил гол ударом с близкого расстояния, а мой сменщик пропустил, я не смог сдержать восторга. «Машоналанд» выиграли 2:0. Мы с «Кэллис» расстались.

На следующий день я отправился на поезде в Булавайо, чтобы присоединиться к маме и Денису. Я поступил в среднюю школу Гамильтона, но моим настоящим стимулом было желание присоединиться к «Матабелеланд Хайлендерс», команде в черно-белой форме в полоску, которой я так усложнил жизнь в четвертьфинале Кубка. «Хайлендерс» — преимущественно черная команда, состоящая из представителей племени ндебеле, но там я был не единственным белым игроком. У них был шотландский центральный защитник по имени Мартин Кеннеди, который рассмеялся, когда я сказал ему, что мой контракт с «Кэллис» был всего на $10. Он посоветовал мне идти напролом при заключении контракта. Его товарищ по команде центральный защитник Боэти Ван Ас курил и пил как солдат. Ему нравилось пинать соперников.

Сначала «Хайлендерс» пришлось вести переговоры о моем уходе из «Кэллис». Тогда я этого не знал, но в итоге они сошлись на том, что плата за аренду составит $3,5 тыс. В 1970-х годах в Родезии это были большие деньги.

Я поступил в школу в Гамильтоне, и в конце концов мне позвонил менеджер «Матабелеланд Хайлендерс», парень по имени Силус Ндлову, который был почтмейстером в Мпопоме.

— Юный Брюс, не хочешь ли ты играть за мою команду?

— Хочу.

— Встретимся в промышленной зоне в половине пятого.

Мой отчим Денис привез меня туда, так как это был очень сомнительный район, похожий на Брикстон или Токстет — места, куда не стоит соваться белому парню. Я подошел к машине Ндлову, и он спросил: «Сколько денег ты хочешь, чтобы играть за мою команду?». Я помнил о совете Мартина Кеннеди, а также о том, что раньше я получал гонорар в размере $10 за год, $2 за победу и $1 за ничью. Так что я пошел по-крупному.

— Как насчет $50?

Он начал смеяться.

— Почему вы смеетесь?

— О, я думал, ты попросишь $500.

— Дайте нам $450 и покончим с этим, — быстро ответил я.

Он полез в багажник, достал коричневый бумажный конверт, сунул в него руку и отсчитал $50, положил их в карман рубашки, а я получил $450 в качестве подписного бонуса. Это был мой первый коричневый конверт [Серые схемы, по сути, взятка, примеч.пер.]. И не последний.

В стоимость моего контракта входили также одна овца, одна корова и одна коза. Ндлову спросил: «Как ты хочешь получить животных? Хочешь, чтобы они были как домашний скот или чтобы их отвезли в холодильную камеру, на скотобойню?»

Мы зарезали корову и овцу и съели мясо. Но козу мы оставили себе — это было ошибкой. Ее держали в саду, где она съела все цветы. Моя мать отреагировала на это, отправив ее в комиссию по холодильному хранению. На следующей неделе коза оказалась в морозилке.

Мне было пятнадцать, вот-вот должно было исполниться шестнадцать, и я использовал $400 своего бонуса, чтобы купить машину, а $50 отдал матери. Я все еще учился в школе. Жизнь была хороша. Переезд в Булавайо стал удачным для моей матери и Дениса. Теперь у нее было несколько обувных магазинов: один для мужчин в африканской части города, другой для женщин в европейской. Денис был механиком по дизелям, работавшим на Родезийских железных дорогах.

*

ТРЕНИРОВКИ И МАТЧИ «ХАЙЛЕНДЕРС» ПРОХОДИЛИ В поселках, хотя в определенное время власти Булавайо не разрешали белым людям там появляться. Существовал комендантский час. В темное время суток по вторникам, четвергам и пятницам это означало нелегально отправиться туда, доехать до ручья и пересечь границу на велосипеде.

Я уже неделю тренировался на стадионе «Барбурфилдс», когда полицейский остановил меня у ручья и сказал:

— Простите, молодой человек, куда это вы собрались?.

— Я иду на тренировку.

— Вы не можете туда поехать.

— Почему нет?

— Потому что это слишком опасно для молодого белого парня, я имею ввиду идти туда.

— Я занимаюсь этим уже больше недели, где же вы тогда были?

— Чем вы занимаетесь?

— Я собираюсь пойти на тренировку.

И он поехал за мной на своей полицейской машине. Когда я проезжал по мосту, все эти чернокожие молодые люди бежали за моим велосипедом с широкими улыбками и кричали: «Привет, Человек из джунглей!». Полицейский развернул машину и поехал обратно.

За три часа до игры мы встречались у почтового отделения в Мпопоме. Оттуда мы отправлялись в дом в черном поселке, нас приводили в сад, где мы снимали с себя всю одежду и становились в круг. Сад был очень открытым, так что соседи и прохожие все видели. Из дома появлялся чернокожий мужчина с перьями в волосах и накинутой на плечи половиной шкуры леопарда. На нем была юбка с бусами и колокольчиками, которые звенели о его бедра.

В одной руке колдун держал ведро, а в другой — козий хвост. Опустив хвост козы в ведро, он обливал водой каждого игрока. На дне ведра лежал коровий навоз и трава. Вода покрывает каждый сантиметр твоего тела, включая глаза. В конце процесса он говорил: «Хорошо, идите и возьмите свою форму». Внутри дома форма раскладывалась, а рядом с гетрами лежало нечто, похожее на наполовину свернутую сигарету. Колдун говорил: «Положите их в гетры... не потеряйте, я хочу получить их обратно после игры».

Победы праздновались вместе с колдуном на стадионе. Он становился героем. Стадион болел за него, и он появлялся на поле в конце матча. Если мы проигрывали, он не участвовал, а вместо этого игроки понесли бы на себе всю тяжесть разочарования болельщиков. Именно так в Родезии готовились к матчам. Особенно в больших играх.

Мои товарищи по команде в «Ливерпуле» подумали, что я несу полную чушь, когда я рассказал им об этом. Они мне не поверили. На выездные игры мы ездили в автобусе, а другие игроки курили ганжу на заднем ряду. Они решили, что без нее не смогут играть. Я сидел у входа, потому что мне не нравился запах. Колдун также должен быть впереди. Он также первым покидал автобус. Он осматривал раздевалку. Если у него было плохое предчувствие, он возвращался и велел нам переодеться в автобусе. В других командах, конечно, были колдуны, и они накладывали проклятия.

Это означало, что все были под подозрением. Я не верил в это, но это была культура, которая могла помочь тебе получить психологическое преимущество над соперником. Много позже, когда я был менеджером в Южной Африке, я прикреплял рачьи хвосты к дверным ручкам раздевалки. Одна из команд, «Блумфонтейн Селтик», приехала, посмотрела и сказала: «Нет, мы не пойдем в эту раздевалку». Они вернулись автобус, переоделись там, и мы обыграли их со счетом 1:0.

В другой раз один из моих ассистентов посоветовал мне сжечь несколько картонных коробок посреди пола в раздевалке; затем смешать пепел с вазелином и нанести смесь на переднюю часть двери и на ручку. Наши соперники прибыли на следующее утро, и это зрелище напугало их. Они переодевались в другом месте, и мы снова выиграли. Я даже не был уверен, что это действие должно означать, но ты можешь пудрить им мозги и получать преимущество.

Даже колдуны не смогли остановить насилие со стороны болельщиков в африканском футболе. Насилие было совершенно не похоже на то, с чем мы сталкивались в Великобритании. Оно было очень серьезное. Разные племена делали друг с другом невыразимые вещи. В ход шли ножи, копья и мачете. Насилие было связано не столько с футболом, сколько с территорией и менталитетом. Есть истории о том, как фанатам на шею надевали резиновые покрышки и поджигали их.

Будучи вратарем, ты должен быть в курсе того, что происходит на трибунах позади тебя. Они бросали камни и другие острые предметы. Когда я играл за команду «Солсбери Кэллис», состоящую из одних белых, и мы победили «Матабелеланд Хайлендерс» со счетом 3:1 в кубке, атмосфера была очень плохой. Наших болельщиков избили на трибунах, и им пришлось уйти и укрыться в нашей раздевалке, потому что это было самое безопасное место. Наш автобус был закидан камнями, а все окна были разбиты. Поскольку у нас не было окон, пока мы ехали, мы прижимались к стальной конструкции автобуса.

Бывало, когда мы выигрывали матч, а один из игроков шел выпить, и его избивали, особенно если он шел не в тот клуб или не в тот бар. Так было не каждую неделю, и не в каждой игре возникали проблемы, но мы знали, когда это должно было произойти.

Насилие и коррупция в африканском футболе заставили меня задуматься о том, чтобы профессионально играть на другом континенте. Они не стеснялись платить судье за влияние на ход игры, а я уже много лет говорю, что арбитров подкупали бесчисленное количество раз. Позже, гораздо позже, они обвинили меня и Ханса Зегерса в договорных матчах, но вратари — легкая мишень. Обвинителям и любителям теорий заговора следует смотреть в другую сторону. В сторону судей, например.

Я все еще учился в школе во время своего сезона в «Хайлендерс», и хотя для школьника было необычно стать профессиональным футболистом, это не было чем-то новым. Конечно, это не повредило моим отношениям с ученицами соседней школы Гамильтона, и девочки приходили смотреть наши футбольные матчи. Мой статус школьника, получающего зарплату, принес мне целую вереницу подружек, некоторых из которых я приглашал в коктейль-бар «Мариша», принадлежавший председателю клуба «Хайлендерс».

После нескольких лет плохих табелей и угроз исключения из школы в Солсбери я взял себя в руки и стал усердно работать в школе Гамильтон. Я закончил школу с хорошими оценками по английскому, математике, естественным наукам, африкаанс, географии, столярному делу и техническому рисованию и был уверен в своих силах продолжить образование, но учителя считали иначе. В тот раз я занял 27-е место из 30, несмотря на то, что был старше большинства своих одноклассников, и в карточке было много старых комментариев, в которых мне советовали больше работать, лучше концентрироваться и прикладывать больше усилий. Только в спортивном разделе можно было найти что-то хвалебное, но и это было палкой о двух концах.