Дель Пьеро помог современным вингерам. Его смещения дали дорогу Роббену и Роналду

История, в которой много Англии и «Ювентуса».

Давайте произнесем вслух: наше время – время инвертированных вингеров. Не только владения, прессинга, замысловатых треугольников-ромбов. В век системной игры, стерилизовавшей индивидуальность, регулярные смещения с края стали максимально допустимым проявлением личного в коллективном. Парни вроде Роббери, Роналду и Месси сформировали облик эпохи.

Когда-то крайки играли иначе. Правша Бэкс вырезал бесконечно длинную диагональ справа налево, левша Гиггз догонял ее где-то в районе ленточки и тут же грузил в центр штрафной. Эффективность никого не смущала. Никто не задумывался, что будет, если лазерную правую Бекхэма и челночные спринты Райана повернуть в сторону ворот. Их роли казались естественными.

Сегодня они анахронизм. Хотя времени с тех пор, как крайки прижимались к боковой линии и носились до лицевой, прошло не слишком много. Словосочетание «инвертированный вингер» появилось в 2010 году. Сама концепция родилась почти на сто лет раньше, а в моду вошла прямо перед миллениумом.

Вингеры появились в Англии (где ж еще). Но первые, которые смещались в центр – из Аргентины

До 1880-х играли так: две толпы, поделенные поровну, хаотично гонялись за мячом без признаков тактики. Задачи распределялись очень формально, как во дворе; большинство следовало естественным склонностям. Кто-то лучше защищался, кто-то атаковал, но было бы слишком самонадеянно выделять профильных крайков.

Первая же настоящая схема, пирамида (2-3-5), сделала вингеров главной атакующей ролью. В архивах сохранились рассуждения инсайда «Шеффилд Уэнсдей» Эндрю Уилсона: «Самая опасная тактика – это размашистый, открытый стиль с длинными переводами из центра полузащиты на край или от инсайда одного фланга на противоположного вингера. Если пасовать так, защитники не понимают, где вас сдержать. Они хорошо душат форвардов, которые держат мяч, но попадают в затруднительное положение, если быстро переключать фланги».

Так появилась доминирующая концепция использования вингеров. Атака по флангу провоцировала цепочку перемещений в защите: ближний хавбек выходил на вингера, защитник его прикрывал, другой опекал центрального нападающего, а противоположный полузащитник оставался на подстраховке. Вингер на другом крыле оказывался свободным. Диагональ оставляла его один на один с пространством. Он набирал скорость прежде, чем оборона переместится.

Этот прием ставил защиту в заведомо проигрышное положение: когда крайний защитник встречал вингера, тот атаковал на скорости и легко проскакивал мимо. Больше полувека (сначала в пирамиде, потом в прозванной WM схеме) крылья использовались в основном так. Фланговые нападающие всегда были быстрыми, сильными один в один и обязательно занимали край, который соответствовал рабочей ноге – тело, расположенное между ними и мячом, помогало в обводке. Иное не соответствовало цели: разбежаться, обвести, загрузить в штрафную.

Были, впрочем, и исключения. Первое пошло от Билли Бассетта – специфичного вингера конца XIX столетия. Классик британской журналистики Джеффри Грин описал его так: «В его время фланговые нападающие неслись до углового флажка, а после навешивали во вратарскую. Но Бассетт никогда не был рабом этого метода. Он предпочитал короткие ускорения (его рывок ужасал) и как можно более быстрые расставания с мячом – прежде, чем защита сориентируется».

Но нас больше интересует второе. В 1920-х аргентинец Мануэль Сеоане, склонный к полноте и не слишком техничный, перешел из центра атаки на левый край. Его сложение и навыки слабо соотносились с классическими задачами. Но легкость, с которой он удерживал мяч в тесных зонах (мощь, дриблинг, низкий центр тяжести – обычные секреты), пушка с обеих ног и тяга к привычной зоне подтолкнули его к очень своеобразному стилю. Вы уже догадались: Сеоане не бегал до лицевой, а смещался в центр под удар или пас.

Так же двигался Раймундо Орси – человек, которого называли лучшим вингером всех времен. У него не было физики Сеоане, но даже дьявол продал бы душу за его дриблинг и скорость. Современники говорили, что ни до, ни после не видели такого набора финтов. «Однажды Фаотто, который носился безумно быстро, пригрозил остановить Орси. Ну, они разогнались, Мумо двинул ногой, как умел только он, и Фаотто оказался в больнице», – рассказывал ювентино Марио Варглиен. Судя по описаниям, защитник попался на тот же трюк, которым резал углы молодой Роналду.

Через несколько лет Герберт Чепмен заполучил в «Арсенал» Клиффа Бастина и невольно скопировал аргентинский прием. Шаг был контркультурным. Когда дожди и тающий снег размягчали землю, беготня бесчисленных пар ног превращала поля в болота. На полгода единственной твердой почвой в английском футболе становились узкие коридоры у боковых линий. Там легче всего бежалось и обводилось. Поэтому тренера не поняли.

Он объяснил: «Пас из центра опаснее, хотя и не так зрелищен [мы все знали, что англичане такие], чем бессмысленные пробежки вдоль боковых линий с навесами прямо вратарскую, где шансы 9 к 1 в пользу защитников». К тому же справа Чепмен держал классического крайка – для разнообразия.

При этом и Бастин, и Сеоане с Орси были левшами, игравшими слева. Они воплотили концепцию, но не были инвертированными вингерами в полном значении.

Схемы с 4 защитниками стерилизовали WM и WW, закрыв края. Эпоха вингеров ушла

В 1937 году Изидор Кюршнер эмигрировал в Бразилию и принял «Фламенго». Тренер, которого он подвинул, стал ассистентом, но не смирился с понижением и подсидел венгра. Звали его Флавио Коста. Вернув должность, он преобразовал заокеанскую WM (3-2-2-3), расположив инсайдов на разной высоте. К середине 50-х перекос превратил ее в 4-2-4.

Итальянская WW (2-3-2-3) пережила похожую трансформацию. Инсайды там всегда были разнонаправлены, а после войны Джипо Виани опустил ниже одного полузащитника – он стал чистильщиком в 1-3-3-3. Родился катеначчо.

В новых схемах было кое-что общее – дополнительный защитник, с которым последняя линия приобрела ширину. Старый прием, атака с крыла на крыло, утратил заведомое преимущество. Бразильская 4-2-4 выиграла два чемпионата мира подряд, миланское катеначчо правило еврокубками. Эпоха вингеров завершилась.

Остальные культуры отреагировали, и мир перешел на разные формы игры в четыре защитника. Основное действо переместилось в центр, и фланговые защитники освободились от части оборонительных задач. Появился первый фулбек, который активно бежал вперед – Нилтон Сантос.

Атакующие защитники избавили вингеров от задачи давать ширину, и вскоре нашлись тренеры, который извлекли из этого пользу. Гигант Том Финни часто выходил справа. Басби свидетельствовал: «Том был левшой, но правой владел лучше, чем большинство правшей. Мэтьюз скорее вдохновлял команду, чем был ее частью, а Финни участвовал в организации атак и, кроме того, часто завершал их. С его левой он был абсолютно сокрушителен справа. Соперники никогда до него не добирались. У него всегда было два решения».

Тем не менее Финни выходил справа, только если удобный край уже занял традиционный вингер. Первым, кто использовал инверсию как рабочий прием, был Эррера в «Интере». Корсо и Жаир начинали как классические крайки, но менялись сторонами по ходу матча.

Корсо приспособился лучше: бросал пижонские сухие листы, ломал защиту диагоналями под рывок противоположного защитника, открывал необычные углы смещениями с фланга, иногда вовсе уходил в центр. Журналисты не понимали, как определить его роль. Репертуар, который он демонстрировал, опередил время. Он был связующим, замаскированным под вингера.

Возможно, поэтому у него не нашлось подражателей: тренеры учитывали, что другого крайка, занявшего левую ногу у Бога, нет. В следующие тридцать лет инвертированные вингеры появлялись по случаю, но не на уровне твердой идеи. Бест играл слева на старте карьеры. Уоддл переместился на неудобный фланг и так освоился, что превратил смещения в оружие. Донадони выходил везде.

Всех отличало одно: инвертированный вингер не был тактическим ходом – лишь адаптацией к обстоятельствам. Обычно он появлялся, когда в команде оказывалось два классных крайка с одинаковой сильной ногой. И никто не играл сразу с двумя крыльями, обращенными к центру.

А потом явился «Ювентус».

Липпи первым заиграл с двумя инвертированными вингерами: Дель Пьеро/Баджо и Раванелли

Когда Марчелло Липпи приехал в Турин, Аньелли приветствовал его фразой: «У Феррари больше шансов выиграть «Формулу-1», чем у «Ювентуса» – чемпионат Италии». В ответ тренер создал команду, против которой еще не существовало приемов.

Ничего такого он не планировал – просто следовал обычным для себя правилам адаптации к составу. Первое звучало так: «Я всегда размышлял об игре, исходя из характеристик нападающих».

Второе было еще проще: «Великие футболисты должны играть всегда. Даже ценой смены роли».

«Ювентус», принятый им в 1994-м, обладал выдающимся наступательным потенциалом. На острие конкурировали Виалли и Раванелли, под ними – Дель Пьеро и Баджо. В придачу шли сбалансированные полузащитники, готовые к обеим фазам, и очень атакующие фулбеки.

Мэтр тактической журналистики Майкл Кокс однажды отметил: «Нет ничего принципиально интересного в командах, которые играют с одним инвертированным вингером. Значимы только двое – они доказывают, что тренер предпочел совершенно иной способ игры на фланге». «Ювентус» стал первой такой командой. Липпи выстроил ее в 4-3-3: десятка-правша Баджо (а после Дель Пьеро) расположился слева, девятка-левша Раванелли – справа.

Заполучив мяч, «Юве» в несколько передач доставлял его в нападение – к феноменальной атакующей линии, которая не оставляла ориентиров и обнуляла привычные оборонительные методики. Много лет после Гари Невилл признался: «Дель Пьеро – величайший из всех, против кого я играл. Он выбирал позицию так, что я терялся и не понимал, как действовать. Пока я думал, идти ли за ним в центр, их фулбек оббегал меня с фланга».

Туринцы заиграли в футбол 2020-х: с трезубцем в атаке, инвертированными вингерами, интенсивным движением и хищным прессингом. Левый вингер кромсал оборону и создавал из ничего. Правый, Раванелли, скорее был скрытым форвардом – и забивал десятками, открываясь за спины или на дальней штанге. Его же Марчелло использовал, когда матч требовал простоты: шел заброс направо, Фабрицио забирал воздух у невысокого фулбека и закреплял команду впереди. Двадцать лет спустя Аллегри скопировал этот прием, сместив на левый край Манджукича.

Вьери говорил, что Липпи открыл «новый, неизвестный футбол». Подошел он не всем. В ноябре сломался Баджо. На день, когда его колено не выдержало нагрузок, сегодня можно смотреть по-разному. Роби стал принципиальным врагом системной игры, и карьера, которую он принес в жертву личному протесту, превратилась в одну из величайших потерь в футбольной истории. Но тогда же началось возвышение Дель Пьеро – человека, который вдохновил мир инвертировать вингеров.

Алекс открыл новую страницу в футболе – показал путь художникам, которых вытесняли автоматизмы и прессинг

В конце 80-х футбол шагнул на системный путь. Кройфф создал рационально обоснованное позиционное преимущество: поле делилось на зоны, не связанные с ролями, и футболисты обязательно заполняли каждую. Обмен местами поощрялся, но структура оставалась неизменной. Защиту рушили не творцы, а метры между пасующими.

Сакки и Земан положились на прессинг. Едва их команды теряли мяч, поле сужалось: высокая оборона, компактная структура и направленная агрессия замыкали соперника в тесный прямоугольник, из которого не было выхода. Оба играли в линию, в отличие от почти всего мира, но так рьяно и плотно, что между линиями не оставалось пространства: противнику позволяли передачи назад, поперек или за спины – либо стерильные, либо обреченные.

Оба подхода устанавливали незыблемые правила занятия пространства. Исполнители занимали загодя указанные позиции, чтобы обеспечить преимущество во владении и исключить бреши после потери. Свободным ролям не было места. Бергкамп и Дзола уехали из Италии. Баджо сбежал в провинцию: «Здесь я могу играть так, как мне нравится».

Отказ был взаимным: одни художники отказывались приспосабливаться, другие не слишком противились, но не находили места в системном футболе. Тренеры шаблонно переделывали десяток в оттянутых форвардов в 4-4-2 или 3-5-2. Изнеженные артисты не всегда справлялись с игрой спиной к воротам – и, немного помучившись, оказывались в запасе.

Дель Пьеро и Липпи показали, в какую сторону двигаться. Нога, повернутая в сторону ворот, не слишком теряла в ценности даже на краю: творцы свободно самовыражались, не нарушая строгой позиционной структуры. Все фантазисты будущего, спрятанные на фланге, вдохновлены Алексом. Инсинье и Роналдиньо прямо называли его кумиром. А в 2011-м к нему подошел Криштиану: «Алессандро, ты был моей ролевой моделью, чемпионом, которым я всегда восхищался и на которого ориентировался».

Гений Дель Пьеро сыграл в этом не последнюю роль. Кажется, сегодня забыли, что он был игроком двух «Золотых мячей», врученных другим по очень сомнительным и вряд ли футбольным соображениям. Ювентино с 21 года претендовал на статус лучшего в мире. Никто не царил в Лиге чемпионов так же властно и полноправно. Никто не создавал решающие голы так легко, будто сопротивление вообще не учитывалось.

Пик его игры на краю – 1996-й. К концу года Липпи, адаптируясь к Зизу, перешел на 4-3-1-2 и превратил Дель Пьеро в свободного форварда, но большую часть тот отыграл на фланге. И шел фаворитом на «Золотой мяч». Заммер, которому его вручили, казался ошеломленным; сменилось столетие, началась и закончилась жаркая декада вражды Роналду и Месси, но до сих пор ни одного лауреата не критиковали так сильно. Кажется, именно тогда, с 40-летним опозданием, задумались о ценности «ЗМ»: не меньше политической и маркетинговой, чем футбольной, награды.

Единственным реальным конкурентом Алекса уже тогда был Роналдо. В тот год Зубастик собрал 26+7 и два трофея: Кубок Нидерландов и Суперкубок Испании, дважды забив в трех финалах. Дель Пьеро взял Лигу чемпионов (лучший ассистент и второй бомбардир, организовал почти все победные голы «Юве») и Межконтинентальный Кубок, накопив 20+11 во всех турнирах.

Уже в январе, с опозданием, разыграли Суперкубок УЕФА-1996. «Ювентус» отгрузил «ПСЖ» девять голов. За всеми девятью стоял Алекс.

Эта эффективность особенно поражала на фоне традиционных крайков. Дель Пьеро играл в самой сложной и закрытой лиге, которую можно представить, и ЛЧ. Линейные вингеры, носившиеся до лицевой в турнирах попроще, все равно уступали в результативности.

Алекс доказал, что крайки намного опаснее, когда обращены бьющей ногой к воротам. Облик современной игры сложился б, конечно, и без него: никому не по силам повернуть эволюцию вспять, а она и так двигалась к инвертированным вингерам. Но с ним зашагала быстрее.

***

История великого соперничества Дель Пьеро и Роналдо, которое слишком рано оборвали травмы

Как появились и почему исчезли десятки?

ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ АНДРЕЯ КЛЕЩЕНКА

Фото: Gettyimages.ru/Bernd Lauter, Grazia Neri, Graham Chadwick