Интервью скаута ЦСКА Машкарина: скандально ушел из «Зенита», забил «Барсе» на «Камп Ноу» и привел Кисляка

От Питера до Москвы. 

Воспитанник ленинградского футбола Денис Машкарин отыграл за ЦСКА пять сезонов и уже 15-й год работает в клубе селекционером. 

– Вы много кого привели в академию ЦСКА – кем особенно гордитесь?

– Владиславом Торопом. Он занимался в «Химках» у Сергея Богомолова, и наш тренер вратарей Денис Капочкин посоветовал мне посмотреть на Влада. По одной игре я понял: парень сильный. Антропометрия, реакция, игра ногами – ну, яркий мальчик. 

Подхожу к Богомолову: «Понимаю, что заберу у тебя лучшего футболиста, но все равно – отдай».  

Сказалось, что мы с Богомоловым дружим с середины нулевых – я заканчивал в «Химках», а он тренировал дубль. Учитывая наши теплые отношения, Сергей отпустил Торопа именно в ЦСКА и сказал: «Отдаю тебе будущего вратаря сборной России».   

Влада активно хотело «Динамо». Если бы мы промедлили, через месяц его бы забрали. 

– Как прошли переговоры с Торопом?

– Когда Богомолов согласился, подхожу: «Влад, я селекционер ЦСКА. Можешь на следующую тренировку привести родителей?» – «Знаете, родители постоянно работают… Но есть старший брат». – «Ну, приводи. Пообщаюсь». 

На следующий день с Владом пришел такой же шпингалет – кажется, на год старше. Я понял, что диалога не получится и все же взял телефон мамы. Пообщался с ней и привел их тренеру академии ЦСКА Дмитрию Карсакову. 

Мама не совсем понимала, куда Влада берут. Он то ходил, то не ходил на тренировки, но Карсаков серьезно поговорил с мамой, объяснил, что Влад может стать сильным футболистом, и он остался в ЦСКА. Интересный был случай и с другим вратарем – Иваном Злобиным. 

– А с ним что?

– Он удачно сыграл на чемпионате России за Академию Коноплева и получил много предложений от разных клубов. Нам в команду 1997 года очень был нужен сильный вратарь, и я активно по нему работал. Долго общался с родителями, но параллельно они вели переговоры с «Локомотивом» и «Спартаком». 

Мне предстояла командировка. Обычно летал из Шереметьево, а тут почему-то попался рейс из Домодедово: огромный аэропорт, много народу – и вдруг встречаю маму Злобина. Она как раз возвращалась с переговоров с кем-то из наших конкурентов. 

Говорю ей: «Елена, раз мы столкнулись – значит, сам Бог велит, чтобы вы перешли в ЦСКА». Мы еще долго общались о плюсах нашей школы, и в конце концов они выбрали ЦСКА. 

– Как пригласили в ЦСКА Александра Сильянова?

– Ему было 13-14 лет. Он играл за московские «Крылья Советов», лигой ниже, и мои коллеги из других клубов его особо не замечали. Саша особо не выделялся. Узнав, что он на год младше партнеров и соперников, я гипотетически представил его скоростно-силовые качества, мышление и так далее – понял, что он может нам подойти. 

Договорился с его тренером Александром Селивановым, что даст нам Сильянова на просмотр. Саша его удачно прошел, и тренер команды 2001 года Денис Первушин сказал, что с удовольствием с ним поработает, потому что видит хорошие качества защитника. 

– Бывало, что родитель или сам ребенок говорит: «Болею за «Спартак», не пойду к вам»? 

– Знаю только обратный случай. У нас был перспективный нападающий Егор Шаповалов 2002 года. Его папа – активный болельщик «Спартака», но мы уговорили отдать сына именно в ЦСКА. Егор подавал большие надежды, но травмы замучали.  

Переживаю и за ровесника Егора, Тиграна Аванесяна. По мышлению и профессионализму – очень сильный футболист, лидер по натуре, но после академии ЦСКА застрял в ФНЛ. Думаю, что в конце концов он должен быть игроком РПЛ. 

– Как узнали о Матвее Кисляке?

– Он лет с 11 играл за «Чертаново» и был одним из лучших футболистов своего возраста. Потом в какой-то момент все подросли, а Матвей немного тормозил в физическом развитии. Был капитаном «Чертаново», но стал терять место в составе, и, видимо, на этой почве возникли какие-то конфликты. Матвей и его родители решили поменять команду. 

На тот момент его уже знали селекционеры других команд, но динамовцы Матвея, видимо, не разглядели, и я вовремя его перехватил. 

– Как происходил перехват?

– Созвонились с папой. Узнал ситуацию (что был на просмотре в «Динамо», но его там не рассмотрели – видимо, в этой позиции были посильнее игроки) и пригласил на просмотр в ЦСКА. 

Думаю, звезды сложились так, что Кисляк оказался у нас. Если бы я упустил его и не позвал, он был пошел в «Спартак» или «Локомотив» (и так же бы раскрылся), но, зная его потенциал, я четко понимал: он требует внимания. Отдам должное нашему тренеру Дмитрию Игдисамову: сразу – после пары тренировок – он принял решение, что Кисляка надо оставлять.

– На интервью вы приехали со стадиона в Строгино. Что смотрели?

– ЮФЛ – ребят 2008-2010 года. 

– Самый младший возраст, который сейчас смотрите? 

– 2013 год. Эти ребята уже близки к переходу на большое поле. В нашем детско-юношеском футболе есть система доморощенных футболистов, и она усложняется. Раньше доморощенным считался игрок, который отзанимался в школе год. Со следующего сезона – два года. Потом хотят сделать три. На сезон можно заявить 9 легионеров, то есть не доморощенных игроков. 

– Из других городов детей такого возраста привозить рискованно?

– В идеале – чем позже привезти, тем лучше. Ребенку надо жить в семье. Все-таки интернат не дает родительского тепла, которое необходимо человеку. Да и по-футбольному – в 15-16 лет перспективы лучше прогнозируются, чем в 11-12.

Но сейчас между клубами настолько высокая конкуренция, что привозят [игроков из других городов] даже в 10-11 лет. Правило доморощенных игроков направлено как раз на то, чтобы дети больше развивались в родных городах, но по факту их все равно выдергивают раньше времени. 

– У кого преимущество?

– У «Краснодара». Раньше они селили в интернат с 11 лет. Сейчас с десяти. У них серьезные возможности: собирают, условно, три группы по 20 человек одного возраста. Плюс – филиалы. В этом плане они в выигрышной ситуации. 

ЦСКА же стратегию не меняет. По-прежнему берем [иногородних] детей не младше 12 лет. Из-за этого в чем-то отстаем от того же «Краснодара», но пытаемся компенсировать это за счет тренерской работы и более точечной селекции.

«Отговаривая от ухода в ЦСКА, «Зенит» напирал на то, что меня дисквалифицируют на год-два»

– Вам в детстве переезжать не пришлось. 

– Да, занимался в школе «Смена». У нас было два деревянных зала, а весной выходили на настоящее поле – правда, почти без травы. Первая зарубежная поездка – 1985 год, Финляндия. 

Турнир, на который приехали, поразил не так, как шведский стол в гостинице. Можно было брать сколько угодно еды, но тренер предупредил: «Чтоб тарелка была чистая». Это засело в голове на всю жизнь: лишнего брать не надо.  

– Что тогда привезли домой?

– В 12 лет мало что мог купить. А вот в 16 поехал со сборной ЦС «Динамо» в Италию и привез кроссовки Nike, которых в СССР не было. Играли там с сильными командами, и в подкате мне серьезно повредили голеностоп. Месяца два восстанавливался. 

– Как в 1991-м перешли из питерского «Динамо» в «Зенит»? За вас что-то платили?

– Я хорошо играл за «Динамо» во Второй лиге – будучи опорным полузащитником, забил четыре мяча в первых шести играх. Думаю, тогда на меня и обратили внимание: понятно, что весь питерский футбол был под прицелом «Зенита». 

Кто и как обсуждал мой переход – не знаю. Мне просто сказали: «С завтрашнего дня тренируешься в «Зените». Я приехал и заключил трудовой договор – кажется, на 60-100 рублей в месяц. «Зенит» еще был не газпромовский, оттого и минимальные возможности. В клубе разразился кризис – всего через шесть лет после чемпионства-1984 оказались в Первой лиге.     

– Незадолго до вашего прихода «Зенит» остался без поддержки завода ЛОМО. Как это сказывалось? 

– У нас были минимальные зарплаты и премиальные – по сравнению, например, с «Памиром» и «Пахтакором». Но меня это не смущало: я мечтал играть в «Зените», для любого ленинградца это честь. 

Мне посчастливилось застать легенд клуба (Желудкова, Долгополова, Захарикова, Ларионова, Кузнецова, Бирюкова), но в остальном команда сильно омолодилась.

Пришли Боков, Кулик, Зазулин, Олег Дмитриев, я. Юрий Морозов очень любил раскрывать молодых футболистов. Да, суровый, требовательный, но это один из тренеров, которому я больше всего благодарен. Он передвинул меня с места опорника на либеро, был жесток как тренер, но как человек – добрый, заботился обо мне. 

– Как?

– Видел во мне потенциал и говорил: «Постараюсь в ближайшее время сделать тебе квартиру. Чтобы у тебя был жизненный фундамент». В советские времена получить жилье или машину – счастье. Особенно для 17-летнего парня. Правда, до выделения мне квартиры от «Зенита» дело так и не дошло.  

– Среди зенитовской молодежи был и будущий судья Безбородов. Что за футболист?

– Владислав был тонким, умным, техничным нападающим. Наверное, не хватало скорости, зато хорошо обученный, прошел школу «Зенит» – я со «Сменой» играл против него в городском чемпионате, мы ведь одного года, 1973-го. У школы «Зенит» было два лидера – Безбородов и Михаил Зарицкий, который выступал потом за сборную Люксембурга. 

У Безбородова могла получиться карьера футболиста, но в какой-то момент он решил стать судьей. 

– Как выглядела база «Зенита»?

– Трехэтажное здание и три поля – два зеленых и одно гаревое. Была хорошая столовая, повара очень вкусно готовили. Заезжали мы на базу обычно за два дня до матча. 

Играли тогда не на «Петровском», а на огромном стадионе имени Кирова (вмещал тысяч 60), а приходило тысячи две – не очень приятное зрелище. 

– Президентом «Зенита» был комментатор Владислав Гусев, бывший партнер Геннадия Орлова по ленинградскому «Динамо». Чем запомнился?

– Когда я собрался в ЦСКА, он активно уговаривал остаться. Приезжал ко мне домой. Но решение уже было принято. 

– Как вас позвали в ЦСКА?

– После сезона-1991 позвонил Павел Садырин – на домашний телефон. Поговорил с моим папой, потом со мной. Я почувствовал заинтересованность. ЦСКА только что выиграл чемпионат и Кубок СССР. Был лучшим клубом страны. Конечно, я туда хотел. 

– «Зенит» тогда, напротив, вылетел из Первой лиги. Почему?

– Не хватило опыта. Слишком молодая была команда. 

– Вы тогда знали, что не будете играть во Второй лиге СССР, потому что в следующем году будет чемпионат России?

– Когда переходил в ЦСКА, уже понимал: предстоит реорганизация, «Зенит» будет в российской Высшей лиге. Ее состав еще не утвердили, но слухи ходили. 

Юрий Морозов тоже уговаривал остаться, но через какое-то время – перед стартом сезона-1992 – и сам покинул «Зенит». Это избавило меня от душевного беспокойства: я переживал, что Юрий Андреевич мне многое дал, а я ухожу. Когда и он оставил «Зенит», мне стало полегче.  

– Отговаривая от ухода, вас чем-то мотивировали или грозили дисквалификацией?

– Второе. Такого чтоб «Останься – дадим трехкомнатную квартиру» – не было. Напирали на то, что меня дисквалифицируют на год-два. Но у меня почему-то было четкое понимание, что в профессиональном плане надо двигаться в сторону ЦСКА. 

– Оформили это как призыв в армию?

– Да. Но потом выяснилось, что состоялось заседание, где рассматривалась моя дисквалификация, и какие-то деньги за меня ЦСКА «Зениту» все же заплатил. Сколько – не знаю.

– В ЦСКА вы получали 300 долларов в месяц. Это много по сравнению с «Зенитом»? 

– Я не помню точную зарплату в «Зените», но точно получал там сильно меньше, какие-то совсем небольшие деньги. Конечно, сегодня 300 долларов – не так много, но в 1992-м мы чувствовали себя лучше, чем инженеры или люди у станка. 

«В перерыве тренер не сомневался в нашем голе на «Камп Ноу» – просил только не спешить с ним»

– Каким вам запомнился Садырин?

– Хороший психолог. Видел в тебе лучшие качества и доставал их. Умел и настроить, и раскрепостить. Обходился с нами так, что хотелось играть за тренера. Пример? В команде после золотого сезона осталось немало ветеранов, была футбольная дедовщина, но Павел Федорович не давал меня в обиду, помог влиться в команду. 

– Ваш пятый матч за ЦСКА – финал Кубка со «Спартаком». Самое сильное воспоминание?

– При счете 0:2 назначили пенальти в ворота Черчесова, и среди полевых игроков ЦСКА не нашлось лидера. Человека, который взял бы мяч и пробил пенальти. Предлагали и мне, но я только начинал – и дрогнул, хотя надо было взять и ударить. Видя, что все в оцепенении, бить пошел вратарь Харин. 

– Это не планировалось?

– Нет, экспромт. Дима увидел, что ни ветераны, ни молодые не решаются, и взял ответственность на себя. К сожалению, не забил, Кубок достался «Спартаку».  

– В финале-1994 вы снова уступали «Спартаку» 0:2. 

– К 11-й минуте! Но забили Радимов с Быстровым, и дошло до пенальти. В полуфинале я забил в послематчевой серии Владикавказу, и «Спартаку» по идее должен был бить третьим, но настолько выложился, настолько не было сил, что вместо меня пошел защитник Куприянов – и не забил. Мы снова проиграли.

– В молодости вы интересовались гороскопами. Знали, какие дни благоприятны, какие – нет. 

– Был такой период. Наверно, каждый человек, обладая той или иной энергией, зависит от движения планет. 

– Я к тому, что вы объясняли расположением звезд свою голевую серию летом 1992-го. 

– Да, забил в трех матчах подряд, причем «Уралмашу» – играя последнего защитника. На 85-й минуте подключился на угловой и забил победный мяч. Наверно, у всех в жизни бывают белые и черные полосы – и, по-моему, это связано с астрономией. 

– Перед ЛЧ-1992/93 Садырин принял сборную, а ЦСКА возглавил Геннадий Костылев. Что изменилось?

– Костылев пришел из юниорской сборной и сразу дал понять ветеранам, что делает акцент на молодых. В первом отборочном матче ЛЧ – с исландским «Викингуром» – вышло семь молодых, 19-21-летних (Гущин, Файзулин, Гришин, Бавыкин, Файзулин, автор гола Карсаков, я). 

Добирались мы тогда через Германию и в Вюнсдорф летели на военном самолете – с чкаловского аэродрома. Помню, посадили нас в транспортный самолет со скамейками по бокам, рядом с военной техникой. Выглядело забавно. В Рейкьявике был сильный ветер, холодно, игралось некомфортно, и победили мы с трудом. Дома уже обыграли их 4:2. 

– От первой игры с «Барселоной» какие воспоминания?

– Пришло 40 тысяч. Такая сильная поддержка – прям мурашки по коже. Подсказываешь что-то партнеру, который в пяти метрах, – а он не слышит: настолько стадион гудел. Наши болельщики меня больше всего тогда впечатлили. А вот «Барселона» не удивила. Ожидали большего. После гола Гришина мы могли и еще забивать, но закончили 1:1.   

– Как это восприняли?

– Очень расстроились. Вели в счете, игра давалась, «Барса» не ставила сложных задач, но мы пропустили необязательный гол от Бегиристайна. После матча ехали в автобусе на базу с досадой – что не выиграли дома. 

– Чувствовали, что на «Камп Ноу» будет сложнее?

– Понимали: шансов в гостях мало – «Барса» же всего несколько месяцев назад выиграла Лигу чемпионов. 

У нас букмекерство еще не было развито, в Испании – очень даже, и после предыгровой тренировки на «Камп Ноу» нападающий Олег Сергеев предложил: «Давайте скинемся по сто долларов – поставим на нашу победу». Коэффициент был, кажется, 1/100. 

Сто долларов – ощутимые для нас деньги. Все отказались – перевели в шутку: «Если хочешь – сам ставь». Никто не решился, а могли прилично заработать. 

– Слышал от Костылева, что ЦСКА полетел в Барселону за счет «Эспаньола», куда ушли Кузнецов, Корнеев и Галямин, и провел на «Камп Ноу» короткую, но интенсивную тренировку: «Сторож стадиона увидел, как мы поле вспахали, и за голову схватился: завтра же игра! А мне и самому неудобно. Говорю: «Тащи грабельки, водичку, будем выравнивать». Этот дед, сторож, сбегал в подсобку, и мы с ним вдвоем привели поле в порядок, пока мои ребята душ принимали».   

– А мне запомнилось, что барселонцы берегли поле к игре и просили нас во время тренировки не заходить в штрафную.  

– Если от 40 тысяч в «Лужниках» были мурашки, что чувствовали при 80 тысячах на «Камп Ноу», где и трибуны ближе к полю?

– Перед стартовым свистком разволновался: поле огромное (максимальных размеров), состав соперника сплошь из суперзвезд, все трибуны против нас – прямо чувствовалось дыхание зрителей. Но потом я от всего этого отключился: с первым точным пасом пропадает волнение и концентрируешься на игре. 

– Правда, что Костылев просил нападающего не давать Куману делать длинные пасы Стоичкову?

– Да, поручил Сергееву бросать все дела и концентрироваться на Кумане, который как правило начинал атаки. Я же играл опорного полузащитника – против Бакеро и Лаудрупа. На стандартах отвечал за Надаля, центрального защитника, здорового дядьку. 

– О чем думали после голов Надаля и Бегиристайна?

– Летом 1992-го мы ездили на сборы в Испанию и видели товарищескую игру, где «Барса» просто издевалась над киевским «Динамо» – выиграли 3:0 или 4:0. Это сразу вспомнилось, когда мы на 31-й минуте пропустили второй. Подумал: как бы 0:5 не получить. О ничьей и тем более победе мысли не было. 

– Чувствовали, что «Барса» расслабилась?

– Не сказал бы. Очень важным стал гол Бушманова в раздевалку. Мы почти всю игру провели в обороне, и гол Жени придал команде уверенности: оказалось, и на выезде можно «Барсе» забивать. 

Когда зашли на перерыв, Костылев нас успокоил. Тактических разборов не было, но он сказал интересную вещь: «Ребята, счет 2:1. Для прохода нам нужно 2:2. Давайте поотбиваемся минуты до 75-й и ближе к концу игры забьем – шанс точно будет». То есть Геннадий Иванович не сомневался в нашем голе – просил только не спешить с ним. 

Мы вышли на второй тайм, и на 56-й минуте я сравнял счет. 

– Нарушили установку. 

– Да! После гола первая мысль: блин, как же рано забил, сейчас «Барселона» будет активно атаковать. 

Меня в том матче опекал тот же Надаль. Делал это очень квалифицированно, задействовал ручки, оторваться от него было очень тяжело, но Файзулин наступил ему на ногу, Надалю оказывали помощь за пределами поля, и в голове моей мелькнула мысль: сейчас или никогда.

Опекать меня начал Бакеро, а атакующим игрокам часто не хватает концентрации: смотрят на мяч, упускают из виду визави – так и получилось. Карсаков хорошо подал, а я выскочил из-под Бакеро и забил – он просто проспал мой рывок. Если брать двухматчевое противостояние, то победным получился именно мой гол.  

– Вы и победный в матче могли забить?

– Мяч шел под неудобную ногу – мог и не попасть. У Димы Карсакова получилось лучше – пяткой! Мы шутили потом: «Забил «Барселоне», как во дворе». Можно сказать, что именно выход Димы на 41-й минуте – при счете 0:2 – переломил игру.  

– После финального свистка на поле выбежал и президент ЦСКА Мурашко?

– Да, Виктор Яковлевич не верил своему счастью и, выбежав на газон «Камп Ноу» в костюме и пальто, исполнил популярный в то время танец по мотивам песни Преснякова «Стюардесса по имени Жанна» – расставив в сторону руки, изобразил самолет.  

Мы организовали кучу-малу. Никто не верил, что таким молодым составом – мне 19, Карсакову и Бушманову по 21 – удастся обыграть лучшую команду Европы. Причем это был первый сезон, когда главный евротурнир назывался Лигой, а не Кубком чемпионов, и одну из восьми звезд на эмблеме турнира посвятили ЦСКА. 

– Мурашко обещал каждому игроку за проход «Барсы» 25 тысяч долларов, но некоторые получили меньше из-за системы оценок (все 25 давали за пятерки в обеих играх) – когда ее придумали?

– Она существовала и раньше, но после «Барсы» мы решили на общем собрании, что не будем обделять тех, кто сыграл только одну игру (скажем, Минько и Колесникова), и диапазон между наименьшей премией и максимальной будет небольшой. Я, например, получил 22 тысячи, а тот, кто сыграл один матч, – 18. 

На премию я купил родителями квартиру в Санкт-Петербурге. Они, слава Богу, живы-здоровы, и эта квартира до сих пор наша. 

– Садырин и после ухода в сборную был рядом с ЦСКА?

– Да, постоянно консультировал Костылева и в Испанию тоже приехал, но в раздевалку до игры и в перерыве не заходил, смотрел с трибуны. Уже после матча поздравил. Павел Федорович был с нами всегда. 

– От игры на «Камп Ноу» что-то осталось?

– Игровая майка. Она была мне очень дорога, и я подарил ее своему детскому тренеру Александру Пронину.   

– Гол на «Камп Ноу» прославил вас – как это ощущали?

– Пришел на хоккейный ЦСКА, а болельщики узнали меня и скандировали: «Денис Машкарин пришел!» Было очень приятно. 

На базе мы жили с хоккеистами ЦСКА, и я общался с вратарем Хабибулиным. У него была вишневая «восьмерка». Как-то она не завелась, и я дергал ее на тросе. Потом уж Николай уехал в НХЛ и стал суперзвездой. А я хоккей и сегодня люблю, до сих пор хожу на ЦСКА.  

«Глаза у игроков «Марселя» были какие-то сумасшедшие, как будто они под допингом»

– Каково было играть домашние матчи группы ЛЧ в Бохуме и Берлине?

– На немецкие стадионы нагоняли 10 тысяч военнослужащих (думаю, из Восточной группы войск), но это выглядело как массовка – особой поддержки мы не чувствовали. Думаю, в Москве набрали бы больше очков. 

– Защитник «Марселя» Эйдели рассказывал, как добывалась победа над ЦСКА: «В бутылки с водой, которые предназначались московским футболистам, тончайшим шприцем ввели какое-то вещество прямо сквозь пробки. При этом все улыбались, шутили. Потом позвали мальчишку из числа помощников и приказали ему отнести бутылки русским. В таком состоянии ЦСКА не мог сыграть в свою силу». 

– Я на себе ничего не почувствовал. В туннеле перед игрой заметил другое: глаза у марсельцев были какие-то сумасшедшие, как будто они под чем-то. Такое ощущение – под допингом. С первых минут неслись так, что было трудно их остановить. Уступили 0:6, хотя до этого на равных сыграли в Берлине – 1:1. У того ЦСКА был большой потенциал, но мы не смогли его раскрыть. 

– Игроки – Харин, Фокин – уезжали из ЦСКА прямо по ходу группового турнира. Куда звали вас?

– В «Брюгге» и «Метц». Давали миллион долларов (хорошие деньги по тем временам), но руководство посчитало, что продавать меня еще рано.  

– Костылев ушел из-за конфликта с Мурашко через несколько месяцев после ЛЧ, и с его помощником Копейкиным ЦСКА долго болтался в нижней половине таблицы. Почему?

– Форсировали подготовку к Лиге чемпионов, что логично, и после группового турнира команда пошла на спад. Было и моральное опустошение, и физическое. Копейкину не повезло. В такой ситуации любому тренеру было бы сложно вывести команду из пике. 

– Костылев мне рассказывал, как в 1994-м из ЦСКА убирали первого президента клуба: «Новые ребята с деньгами, которые пришли в клуб, выгнали Мурашко. Отобрали машину у его сына, остановили и дали пинка под зад, и самому Мурашко сказали: «У тебя будут очень большие неприятности». Вытрясли из него какие-то деньги».

Как на вас отражалась атмосфера девяностых?

– Я жил на базе, особо никуда не ездил, в происшествия не попадал. Криминал крутился вокруг команды – уже при Тарханове. Но это, наверно, не для прессы. 

– Через полгода после прихода Тарханова вы – вслед за Садыриным – вернулись в «Зенит», слетали на турнир в Индию и в то же межсезонье вернулись в ЦСКА. Что произошло?

– «Зенит» играл в Первой лиге, но Павел Федорович активно звал меня, чтобы вернуть клуб в Высшую. Места в основном составе ЦСКА у меня не было, а мне хотелось играть и вернуться в родной город, отдать ему дань. 

Мы проговорили условия контракта, начали подготовку к сезону, но в Индии Садырин вызвал меня и сказал: в Питере, как всегда (в те годы), финансовые проблемы – и мне не могут сделать оговоренные условия, их сокращают в два раза. Зарплата получалась меньше, чем в ЦСКА. 

А Тарханов как раз уговаривал меня вернуться. Мы с Садыриным пожали руки, и я улетел в ЦСКА. Кстати, в том же 1995-м у меня появилась семья – тоже благодаря армейскому клубу. Супруга жила недалеко от базы в Архангельском. Дело молодое, пересеклись, стали общаться. 

– Зачем при Тарханове тренировались спущенными мячами?

– Александр Федорович любил бразильский футбол и позаимствовал их методику – чтобы лучше чувствовать мяч, не бояться контролировать его под давлением. Было много упражнений на разработку голеностопа, и многие ребята стали лучше чувствовать мяч. 

Какая группа атаки у нас была! Радимов, Хохлов, Семак, Карсаков, Ульянов, Лебедь – потом подъехали Гашкин, Леонидас, Янкаускас. У нас был чемпионский потенциал, но в конце чемпионата-1996 нам немного не хватило. 

«Тарханов светился после 5:0 над ЦСКА»

– В давнем интервью вы назвали главным увлечением чтение. Это из детства?

– Увлекся книгами после школы. Подолгу сидели на сборах, и хотелось полезно проводить время. Одно время Пелевина любил, сейчас поглощаю все подряд. 

Недавно с удовольствием перечитал «Анну Каренину» – это школьная программа, но во взрослом возрасте по-другому воспринимается. Сподвигло меня ледовое шоу Авербуха «Анна Каренина». Очень понравилось, решил: надо перечитать, освежить в памяти сюжет. В школе эту книгу, может, и рано еще читать: в зрелом возрасте лучше ее понимаешь. 

– Один из первых бразильцев ЦСКА – Самарони – говорил, что сразу наладил с вами контакт, потому что вы оба свободно говорили по-английски. 

– В школе у меня по английскому была пятерка, постоянно занимался с репетитором. Потом язык чуть подзабылся, но с приездом Самарони в 1996-м наконец-то мог практиковаться. Заодно учил его русским словам. Жил на базе, после тренировок было много свободного времени, вот и помогал. 

Надо отдать ему должное: Самарони прямо хотел учить русский. А вот у второго нашего бразильца, Леонидаса, особого желания не было. 

– Не впервые слышу, что Леонидас не учил язык, но, придя в «Торпедо» через восемь месяцев после переезда в Россию, он уже давал интервью на русском, хотя в клубе был переводчик.

– Да? Интересно. Мне запомнилось, что у него не было такого стремления, как у Самарони. Зато по стилю он в наш комбинационный футбол вписался моментально. Общались мы с ним мало, потому что ему сняли хорошую квартиру, куда он и уезжал после тренировок. 

– Вам в ЦСКА тоже обещали квартиру?

– Да, и не дали. Почему? При Мурашко нам два-три месяца не платили зарплату, вообще ни копейки. С учетом поступлений от Лиги чемпионов возникал вопрос: где деньги? Я инициировал поход к Мурашко, потому что всегда за справедливость, и, думаю, попал в какой-то черный список. Даже ребята из запаса потом получали квартиры, а меня обделили. 

– Клуб давал игрокам квартиры в качестве премий?

– Можно и так сказать. В какой-то момент мне даже в контракте с ЦСКА прописали предоставление квартиры, но я все равно ее не получил.  

– После 1996-го Тарханов из-за конфликта с руководством увел всю основу ЦСКА в «Торпедо». Как это виделось изнутри? 

– Хотелось продолжать играть в тот же футбол, с тем же тренером и с теми же партнерами. Вот и перешли большой группой в «Торпедо». 

– Минько и Семак в то же межсезонье вернулись в ЦСКА. Вас звали назад?

– Звали, и в душе я, может, и хотел вернуться, но, во-первых, уже подписал контракт с «Торпедо», а во-вторых – была обида, что за пять сезонов так и не дали жилье, я не понимал такого отношения. Думал: сыграл почти 150 игр – неужели не заслужил поощрения? В «Торпедо» квартиру получил сразу. 

– И в первом круге вы разнесли ЦСКА Садырина 5:0.  

– Для нас – Бушманова, Гашкина, Янкаускаса, Хохлова и других – это был особенный матч. Играли на «Динамо»: дождь, сильная грязь, поначалу равная борьба, а потом мы перехватили инициативу, забили один, второй – и то ли у нас покатило, то ли ЦСКА расклеился. Счета 5:0 никто не ожидал. 

Тарханов после игры светился. А мне в душе было не очень приятно. 5:0 над ЦСКА, с которым столько пережито, воспринимались совсем не так, как победа над «Спартаком».  

«С «Черноморцем» громили «Динамо», ЦСКА и «Локо» – они просто не выдерживали наш темп»

– Почему августовские 1:0 со «Спартаком» – ваша последняя игра в 1997-м?

– Тогда я единственный раз в карьере обыграл «Спартак», но на 20-й минуте в борьбе с Сергеем Дмитриевым получил серьезную травму – разрыв крестообразных связок. В ЦИТО тогда оперировали в два этапа – сначала удаляли мениски, а потом делали пластику крестообразных связок. 

Но я пытался играть уже после первой операции, в наколеннике. Тренировался по индивидуальному графику, после каждой игры из колена выкачивали жидкость, но оно все равно сильно опухало. Мне даже давали на один выходной больше, чем другим. Поиграл полгода на одной ноге и перенес вторую операцию, после которой пропустил весь 1999-й.  

– Как пережили тот период?

– Психологически было очень сложно. Постоянно болела нога. Вечно какие-то таблетки, уколы. Многие болельщики видят в футболе только обертку и не знают, как тяжело приходится игрокам, как трудно восстанавливаться после серьезных травм. Я, например, так и не смог вернуться на уровень, который показывал до травмы. 

– В защите «Торпедо» вам аккомпанировал первый африканец нашего футбола – Августин Эгуавон. Чем удивил?

– Идеальный центральный защитник: хорошо вел единоборства и вверху, и внизу. В России и сегодня не хватает таких игроков. Квартиру ему снимали в Митино, где и я тогда жил, периодически мы пересекались. 

Ездил он на пятерке или шестерке, что выглядело забавно. Как-то зимой она не завелась, сел аккумулятор. Мы пытались ее завести, но времени было мало, близилась тренировка, и я повез его на своей машине. 

– А вы на чем ездили?

– «Рено-21». Еще в ЦСКА пригнал. В паузе между кругами поехали за машинами в Германию – человек десять нас было. Радимов привез себе «Хонду Сивик» и, улетев на выходной в Питер, оставил ее на базе – дал ключи военнослужащему, чтоб помыл машину. 

В итоге в эту «Хонду» сел Саша Беркетов из «Ротора», гостивший у нас после молодежной сборной. Решил прокатиться, не умея толком водить машину, поймал близлежащее дерево и разбил – Радимов на той машине так и не покатался.   

– С машиной разобрались. А когда у вас появился первый телефон?

– В 1995-м. Помню, была большая очередь в МТС, я отстоял ее, купил долларов за 500 телефон с каким-то сумасшедшим тарифом – тогда это было очень модно. Выходит, уже 30 лет я абонент МТС – но чего-то пока никаких преференций.

– После «Торпедо» вы с «Черноморцем» обыграли почти все московские команды и попали в Кубок УЕФА. А как оказались в Новороссийске?

– Контракт с «Торпедо» действовал еще год, но я понимал: после травмы не выдержу конкуренции и лучше выбрать команду послабее. В конце 1999-го мне позвонил Владимир Федотов (в ЦСКА помогал Тарханову, все его любили, очень светлый человек) и позвал в «Черноморец», а прямо перед Новым годом огорошил: «Я ухожу из клуба, а ты смотри сам».   

Дальше звонит начальник команды Николай Горохов: «Все в силе. Мы тебя ждем». Я решил, что надо же где-то играть и поехал в Новороссийск, где Федотова сменил Байдачный. В команду взяли много сильных игроков, Байдачный классно нас подготовил на предсезонке, и в первом круге мы разгромили «Динамо», ЦСКА и «Локо» – команды просто не выдерживали наш темп. 

– А вы как выдерживали?

– У нас даже по ходу сезона, даже на 35-градусной жаре были двухразовые тренировки. Функциональная готовность была сумасшедшая. 

– Как вам жилось в Новороссийске?

– В 2000-м в городе футбольный бум. Гуляешь по улице, заходишь в магазин или на рынок – везде узнают. Стадион всегда заполнялся. От болельщиков получали только доброту и уважение. Лучшее время для «Черноморца». 

Одно время мы даже в тройке шли, но уже в середине сезона продали Левицкого, Тчуйсе, Кузьмичева, потом Попова. Должным образом их не заменили, к тому же тяжело было долго выдерживать мотивационное давление Байдачного (назвал бы это методом кнута без пряника) – и в какой-то момент команда психологически надломилась. 

Осенью 2001-го к нам приехала «Валенсия», только что игравшая в финале ЛЧ, но мы уже находились в разобранном состоянии. Проиграли 0:1 и 0:5, а через пару месяцев вылетели в Первую лигу.  

«В Колумбии смирился: все деньги, часы и телефон отдаю – лишь бы в живых оставили»

– Завершив карьеру в 2006-м, вы стали агентом. Почему оставили эту работу?

– Не нравились вещи, которые я тяжело переживал: невыполнения обязательств (футболистов перед мной и клубов перед футболистами) и моменты, когда другой агент уводит у тебя игроков. 

Один из первых моих клиентов – Саша Козлов из «Спартака», светлая ему память. Очень талантливый парень, но мне, возможно, не хватило опыта, и он перешел к другому агенту. История с его несостоявшимся переходом в ЦСКА происходила уже без меня.  

– Еще вы работали с Лионелем Адамсом. 

– Привел его в «Локомотив», он пару лет играл, подавал надежды, но контракт не предлагали, хотя он его, по-моему, заслуживал. Мама Лионеля воспитывала детей одна, возникали финансовые трудности, и контракт был необходим. 

Я не дождался конкретики от «Локомотива» и предложил Лионеля другим клубам. ЦСКА откликнулся. К тому моменту у меня заканчивалась пятилетняя агентская лицензия, и я понимал: эта профессия приносит деньги, но не доставляет мне удовлетворения. 

Я был не в балансе с самим собой: много переживал, начинались проблемы со здоровьем. Понял, что лучше мне работать в клубе, пусть даже многое потеряю в финансовом плане. 

– Как стали скаутом ЦСКА?

– Устраивая в ЦСКА Адамса, познакомился с Романом Бабаевым и предложил себя в качества селекционера. Роман Юрьевич спросил: «А почему не тренером?» Но я не хотел – казалось, что в тренерстве буду не очень продуктивен. 

Тогда Бабаев вызвал начальника селекционного отдела Антона Евменова: «Давай попробуем Дениса селекционером». Антон – что мне понравилось – ответил прямо: «Наш отдел укомплектован. Мы не нуждаемся в селекционерах». Я не то что опешил, но не ожидал, что Антон скажет это при мне.  

Но Роман Юрьевич настоятельно попросил дать мне испытательный срок – три месяца. Думаю, я себя неплохо проявил, и Антон сам предложил мне остаться. Мы потом долго и продуктивно работали

– Как именно себя проявили?

– Привез из Владивостока Руслана Гордиенко, и он сразу хорошо влился в команду 1995 года, много забивал. Уже через несколько месяцев меня отправили на МЧМ-2011 в Колумбию. Летели с Евменовым разными рейсами, но на какое-то время пересеклись в Боготе. Потом он улетел, а я остался. 

Антон нацеливался на костариканского форварда Хоэля Кэмпбелла – хотел переговорить с его родителями, но от них не отступал скаут «Арсенала». Никак не удавалось подобраться. Антон как-то вычислил, в каком отеле они живут, но застать не удалось. 

Потом полетели куда-то на следующий матч Кэмпбелла и на обратном пути оказались в одном самолете со сборной Коста-Рики. 

– Случайно?

– Абсолютно! Тем же самолетом летел и скаут «Арсенала», но Антон все же выцепил Кэмпбелла, переговорил с ним. Сказал: «До тебя может не дойти эта информация, но мы играем в Лиге чемпионов и очень серьезно тобой интересуемся. Готовы обсудить условия контракта, имей в виду». Но «Арсенал» все же купил Кэмпбелла и отправил в аренду в «Лорьян».        

– Как обратили внимание на Ахмеда Мусу?

– В наших предварительных списках его не было, но он выделялся скоростью. Совершал много хороших действий в атаке, но концовки не хватало. Я видел: парень с потенциалом – надо только поработать над завершающей стадией. 

– Что Слуцкий и сделал. 

– Да, здорово поработал с Мусой. И Антон молодец, что прислушался к моему положительному отзыву. Дальше уже он продолжал работу по Ахмеду: отслеживал его в голландском чемпионате и к плей-офф ЛЧ-2012 привел в ЦСКА.

– Экстрима в Колумбии хватало?

– Когда один, без Антона, прилетел в Боготу, при регистрации в отеле познакомился с русскоязычной женщиной, вышедшей замуж за колумбийца. Она сказала, что в городе много желтых такси – с ними нужно быть аккуратнее: туристов могут увезти и в лучшем случае ограбить, в худшем – прикончить. Добавила, что три дня назад русского туриста убили где-то под мостом. 

В общем, велела вызывать только белое такси от отеля – подороже, зато безопасно. Я им и пользовался, а после четвертьфинала Мексика – Колумбия позвонил в отель и услышал: «Большие пробки – такси не поедет. Вы уж как-нибудь сами». 

– А вы что?

– Пришлось ловить опасное желтое такси, а в него еще попробуй сядь – вокруг-то масса болельщиков. Минут через двадцать я запрыгнул-таки в машину, показал название отеля, но, отъехав от стадиона, мы свернули в какой-то темный квартал. Я помнил дорогу и понимал, что меня везут не туда. 

Вокруг темнота, какие-то проститутки вдоль дороги. Думаю: ну, все, сейчас завезут меня куда-нибудь. Уже смирился: все деньги (сто долларов), часы, телефон сразу отдаю – лишь бы в живых оставили. 

Вдруг подъезжаем к какому-то отелю – названием похож на мой, но другой. Оказалось, таксист просто перепутал. Закончилось все хэппи-эндом, но адреналинчик я поймал серьезный. Когда приехали куда надо, я оставил таксисту щедрые чаевые. 

– Почему после МЧМ-2011 сфокусировались на российском детско-юношеском футболе?

– Мне дали такое направление, и я погрузился в эту работу. Но у нас и сегодня селекционный отдел общий – просто одна группа скаутов работает по главной команде, вторая по академии. Кстати, в отделе я не единственный, кто забивал «Барсе» на «Камп Ноу» – есть еще Александр Рязанцев.

«Агенты помогли снизить цену на треть». Как ЦСКА покупал Виллиана Рошу

Познаем Челестини: печет дома хлеб, стажировался у Спаллетти в «Зените», развитие игроков важнее титулов

Фото: РИА Новости/Игорь Уткин, Владимир Родионов; Gettyimages/David Rogers, личный архив Дениса Машкарина, ФК «Зенит».